Виртуальный музей Чернышевского Н. Г.

Большой интерес представляют тридцать две шахматные фигуры, изготовленные по немецкому образцу, владельцем которых был Николай Гаврилович в 80-х годах XIX века. Шахматы воскрешали воспоминания мыслителя о середине XIX века, о двух с половиной годах, проведенных в родном городе и скрашенных близким знакомством с ссыльным - знаменитым историком Н.И.Костомаровым, любителем шахматной игры подобно Н.Г.Чернышевскому. Доска с фигурками для великого «шестидесятника» была и напоминанием о Шахматном клубе - легальном радикально-политическом центре петербургской интеллигенции, открытом при активном участии Николая Гавриловича в 1861 г. По агентурным данным, в Шахматном клубе открыто обсуждался вопрос о необходимости введения в России конституционного правления… Ныне ценная мемория неизменно привлекает внимание посетителей музея.

Бокал, уникальность которого в том, что он был предметом личного пользования Н.Г. Чернышевского, изготовлен в Москве на фабрике Гарднера. Приобретение его было связано с началом важнейшего периода жизни Николая Гавриловича: женитьбой на Ольге Сократовне Васильевой и переездом молодой пары из Саратова в столичный Санкт-Петербург. Там с начала 1854 года Н. Г. Чернышевский стал постоянным сотрудником журнала "Современник". В 1862 Чернышеский был арестован.

Бокал при аресте был взят владельцем в Петропавловскую крепость и пребывал там в течение всего периода следствия и суда. Однако, вероятнее всего, в крепостном Алексеевском равелине предмет находился в камере хранения: известно, что у арестантов изымались все вещи и выдавались назад лишь перед отправкой на каторгу. Затем, согласно описи вещей, предмет служил своему владельцу в Забайкалье, причём там, на каторге, Николаем Гавриловичем написан был второй роман, «Пролог», тайно переправленный за границу и напечатанный в Женеве

После сибирской и астраханской ссылок Н.Г. Чернышевский получил от властей позволение вернуться в Саратов, где писатель вскоре скончался. Что касается бокала, он сохранялся семьей как памятная реликвия нашего выдающегося земляка. Сегодня этот предмет представлен в мемориально-бытовой экспозиции и вызывает живой интерес у посетителей дома семьи Чернышевских.

Письменный стол последних лет жизни писателя. Это предмет со своей историей. Он, как и петербургский, двухтумбовый полированный, классических пропорций, но меньший по размеру; его отличительный признак - крышка, оклеенная дерматином. Внутри ящика стола вдова Н.Г.Чернышевского записала дату смерти писателя. После скоропостижной кончины Николая Гавриловича предмет был подарен Ольгой Сократовной своему племяннику А.К. Буковскому и благодаря сохранившейся в ящике памятной записи был обнаружен в 1936 году в бухгалтерии Совета профсоюзов в Энгельсе. Именно за этим столом Н.Г. Чернышевский начал свою последнюю в жизни статью – «Мысли о будущности Саратова». Он верил в важность общественной миссии публициста. По его мнению, эта миссия состояла в том, чтобы утвердить в российском обществе передовую систему взглядов.

Значимая семейная мемория - пара белых перчаток Николая Гавриловича из лайки. Такие венчальные перчатки были традиционны для представителей как среднего, так и высшего сословий в середине XIX в. Церемония бракосочетания Чернышевских проходила 29 апреля 1853 г. в той самой Сергиевской церкви Саратова, где служили протоиереями отец и дед Николая Гавриловича, где сам он был крещен на следующий день после рождения, 13 июля 1828 года. Но о чем же размышлял жених, стоя под венцом в этих самых лайковых перчатках? О том, что, несмотря на образцовые семейные отношения родителей, его собственная жизненная программа иная; о том, что время изменилось и требует признавать свободу жены на устройство личной жизни. Перед свадьбой, думая о своей двадцатилетней невесте, испытывающей к нему лишь чувство симпатии и вступающей в брак, чтобы освободиться от семейного гнёта, Николай Гаврилович записывал в дневнике: «А если в ее жизни явится серьезная страсть? Что ж, я буду покинут ею, но я буду рад за нее, если предметом этой страсти будет человек достойный. Это будет скорбью, но не оскорблением. А какую радость даст мне ее возвращение!.. Вполне преданный тебе, повторяю: желаю тебе счастья и делаю и всю мою жизнь буду делать все, что ты считаешь, что ты сочтешь нужным для твоего довольства, для твоего счастия."

Жена Чернышевского дорожила вниманием супруга, который после почти двух десятилетий разлуки стремился разделять её нехитрые занятия. На память о времени, проведенном за рукодельем, в котором Николай Гаврилович пытался помогать своей любимой, Ольга Сократовна сохранила предназначенный для часов кошелек. Эта вещь связана из шелковых зеленых нитей, украшена стальными блестками и кистями из стального бисера. Внутрь жена писателя вложила свою записку: «Кошелек Н.Г. Сам шил его».

Мемуаристов, встречавшихся в Астрахани с «российским Прометеем», поражало в нем отсутствие всякого позёрства. По их воспоминаниям, Николай Гаврилович с длинной бородой, придававшей ему типично русский вид, напоминал пожилого мастерового своим скромным костюмом. Правда, страдающий от ревматизма Н.Г.Чернышевский позволил себе одну экзотическую покупку - он приобрел татарские ичиги с мягкой подошвой. Эти сапоги желтой кожи с кожаной узорной аппликацией на голенищах, судя по их поношенному виду, весьма полюбились Николаю Гавриловичу.

Экспонатом, существенным для характеристики отношений между Н.Г. и О.С.Чернышевскими, является украшенное завитками кресло писателя, фанерованное шпоном орехового дерева, с плетеными участками спинки и сидения. Оно относится ко второй половине XIX века, к «эпохе второго рококо». По рассказам последних владельцев предмета, Буковских, Николай Гаврилович собственноручно обил ножки этого кресла кожей для того, чтобы их скрип не выдавал перед женой привычных для него ночных занятий за письменным столом. Заслышав скрип кресла, Ольга Сократовна тотчас же просыпалась и, оберегая здоровье мужа, уговаривала его ложиться спать. На царге изнутри сохранилась надпись тушью О.С. Чернышевской: «Кресло покойного Николая Гавриловича Чернышевского… От… (В музей…)». Концы надписи оказались спилены при замене сломанной ножки, обивке на ножках кресла тоже не суждено было дойти до нашего времени...

Дом семьи Чернышевских. В 1826 году Гаврила Иванович Чернышевский выстроил дом с флигелями и хозяйственными службами для своей семьи. В строительстве помогал материалами и людьми губернатор А.Д. Панчулидзев.

Им подписан план на постройку дома и флигеля.

Семья Чернышевских заняла свой дом в начале 1830-х годов (до этого его снимали квартиранты, а Чернышевские жили вместе с П.И. Голубевой и ее дочерью Александрой в доме Голубевых (Пыпиных). Николай Гаврилович Чернышевский в родительском доме жил до 17-летнего возраста и после возвращения из Петербурга, где он учился в университете, с 1851 по 1853 г.г.

После свадьбы Н.Г. и О.С. Чернышевские уехали жить в Петербург. В саратовском доме оставались овдовевший Гаврила Иванович и Пыпины. По завещанию Г. И. Чернышевского дом передавался сыну Николаю, но поскольку он с семьей жил в Петербурге, дом поручался "в полное и безотчетное распоряжение родственникам и благодетелям" Н.Д. и А.Е. Пыпиным и их детям.

После ареста и завершения следствия Н.Г. Чернышевский был лишен гражданских и имущественных прав и сослан на каторгу и в бессрочную ссылку в Сибирь.

В 1864 году дом был выкуплен А.Н. Пыпиным в целях сохранения его для семьи Чернышевского. Начиная с 1860-х годов дом сдавался в аренду, но под контролем и опекой Пыпиных. Именно они спасли собственность Чернышевских после трагического события - пожара 1866 года. Дом пострадал достаточно серьезно: сгорели деревянная крыша, пристрой, ставни, рамы, двери. Два года дом стоял заколоченным. Летом 1868 года Пыпины отремонтировали его. Экстерьер и интерьер здания в результате ремонта изменились в соответствии с архитектурными требованиями 1860-х годов. Тогда же исчезли и деревянные ставни на окнах.

В 1879 году дом был передан по дарственной записи достигшим совершеннолетия сыновьям Чернышевского - Александру и Михаилу. Но они жили в Петербурге, поэтому присмотр за домом продолжали осуществлять Пыпины.

В июле 1889 года Н.Г.Чернышевский вернулся в родной город. В Саратове он снял квартиру в доме Никольского, недалеко от сада»Липки». Его родной дом сдавался в аренду присяжному поверенному А.А. Токарскому. Николай Гаврилович часто заходил к нему в гости.

По договору арендатор имел право на ремонт дома "в том размере, в каком он найдет для себя необходимым". В 1887 году после ремонтных работ были сделаны изменения во внутреннем и внешнем облике здания: передвинуты стена и двери в двух комнатах, увеличен нижний балкон и навес над ним.

С 1920 по 1927 годы в доме производились ремонтно- восстановительные и частично реставрационные работы. Архитектор А.В. Горшенин, автор проекта, ориентировался, в основном, на воспоминания современников и родственников Чернышевских, помнивших дом до ремонтов 1880-х годов. Сложнее было восстановить облик дома до пожара 1866 года, так как изображений зданий этого периода не сохранилось.

На территории музея-усадьбы Н.Г. Чернышевского вторым по порядку расположен флигель О.С. Чернышевской, в котором она проживала в 1880-1883 годах до ссылки Н.Г.Чернышевского в Астрахань и после его смерти. По её рассказам и рассказам Екатерины Николаевны Пыпиной (двоюродной сестры Н.Г.Чернышевского) этот деревянный домик первоначально принадлежал няне Ольги Сократовны и находился во дворе дома Васильевых, родителей О.С. Чернышевской, между Армянской и Царицынской улицами.

Домик был разобран, перенесен на усадьбу Чернышевских и выстроен заново на том месте, где до пожара 1866 года стоял "флигель Устиньи Васильевны Кошкиной", старинной квартирантки Чернышевских. Домик поместили под углом к так называемой "кухне", которая была сломана в 1918 г. за ветхостью и больше не отстраивалась. О постройке своего флигеля О.С. Чернышевская написала в Сибирь Николаю Гавриловичу, и он ответил ей в письме от 17 февраля 1881 года: "Радуюсь, что ты построила себе домик, и благодарю тебя, моя голубочка, за то, что ты рассказываешь мне о своих хлопотах над постройкою его." 1 сентября Николай Гаврилович опять пишет об этом флигеле, получив от сына Михаила письмо с упоминанием о нем: "Домик и крошечный, конечно, и бедный, я полагаю. Но что он убран, хоть и бедно, с прелестным изяществом, в том я не могу не быть убежден". В этом флигеле О.С. Чернышевская жила в 1880-1883 годах (до ссылки Н.Г. Чернышевского в Астрахань) и после его смерти - в 1890-1913 годах. Сюда приезжали сыновья, здесь вместе с ней жила ее сестра Ерминия Сократовна и квартирантка, а ранее - дочь крестника Гаврилы Ивановича Чернышевского Мария Александровна Чернышевская. Она оставила воспоминания об Ольге Сократовне, по которым Н.М. Чернышевская (внучка Н.Г. Чернышевского) сделала рисунок интерьера комнаты Ольги Сократовны во флигеле. К восточному фасаду флигеля примыкали деревянные сени для хозяйственных нужд (зимой они были холодными), кухни во флигеле не было.

Дом семьи Чернышевских. Кабинет Г.И. Чернышевского. В экспозиции кабинета представлены стол, книжный шкаф и подставка для чернильного прибора Гаврилы Ивановича Чернышевского, стакан для очиненных гусиных перьев и кресло Александра Николаевича Пыпина, книги из круга чтения двух семей, страницы детских ученических тетрадей Николая Гавриловича 1830-1840-х годов.

Сохранились элементы обстановки кабинета в его последней петербургской квартире по ул. Большая Московская, в доме вдовы Есауловой. Здесь Н.Г.Чернышевский жил со второй половины 1861 года вплоть до 7 июля 1862 года, то есть до ареста и заключения в Петропавловскую крепость. Великий Л.Н. Толстой говорил, что в России тогда всё переворотилось и только укладывается. Интерьеры эпохи реформ Александра II отличались эклектичностью, не была исключением и квартира Чернышевских. Среди предметов в кабинете имелись вещи разного стиля, но дорогие и отличавшиеся удобством. Классический письменный стол, двухтумбовый, покрытый лаком, с впечатляющей по размерам столешницей Именно за этим столом Н.Г. Чернышевский написал свою последнюю статью «Научились ли?». Опубликованная в апрельском номере «Современника» за 1862 год, эта статья посвящена была студенческим волнениям, участие в которых принимал, в частности, секретарь Николая Гавриловича и его земляк А.О. Студенский. Известно, что университеты той поры занимали особое место в научной, культурной и общественной жизни России. Публикация послужила началом цепи трагических событий в жизни властителя дум радикально мыслящей части русского образованного общества. Последовал запрет на издание «Современника» в течение 8 месяцев, вызвавший попытку А.И.Герцена передать Н.Г. Чернышевскому через третье лицо предложение продолжить издание запрещенного журнала за рубежом, затем - перехват письма «лондонских пропагандистов» полицией, арест Николая Гавриловича… Кресло и стол в память о «вилюйском узнике», заточенном в Сибири, стояли с тех пор в кабинете двоюродного брата Н.Г. Чернышевского, А.Н. Пыпина. Они были очень дружны.

Памятник на могиле Н.Г.Чернышевского. 2008 г.